Сказки глиняного холма I. ВСТУПЛЕНИЕ
Анатолий Валевский
(Anatoly Valevsky)
ВСТУПЛЕНИЕ
Неподалёку от овощной фермы деда Филиппа, на пышно цветущем лугу высится одинокий глиняный холм. Холм себе — и холм, очень даже обыкновенный. Да вы и сами его, небось, сто раз видели, когда переходили по узкому мостику через радостно журчащий ручей. Вот как раз справа он и возвышается.
Сколько раз, бывало, другие фермеры говорили деду Филиппу:
— Давай-ка, сосед, сровняем этот холм, а то из-за него и твой дом не видать…
Однако старый Филипп лишь посмеивался в седые усы:
— Мне холм совсем не мешает, а даже, наоборот — от чересчур любопытных глаз укрывает.
Соседи только плечами пожимали, удивляясь его чудачеству, но особо не настаивали, так как своих хлопот хватало.
Между песчаной тропинкой, что ведёт прямиком на ферму, и глиняным холмом привольно раскинулись густые заросли злющей-презлющей крапивы, подступающие к группе молодых берёзок. Дальше за цветущим лугом, на котором ровными рядами стоят аккуратные пчелиные ульи, высокой тёмной изгородью поднимается до самых небес Дремучий лес. По его краю тянется глубокий сырой овраг с крутыми отвесными стенами, куда впадает ручей, омывающий восточную сторону глиняного холма. А уже за ручьём, который обитатели холма называют Гремящей водой, пролегает огромный и загадочный Неведомый мир.
Вы меня спросите, почему же он загадочный, да ещё и к тому же неведомый? Ведь каждому прекрасно известно, что там расположены соседские фермы, а ещё дальше – большой современный город!
Конечно, всё это так. Об этом известно всем мальчишкам и девчонкам в округе. Но вот обитателям глиняного холма это невдомёк…
Кто они такие, эти обитатели?! Ах, да… чуть, было, не забыл об этом рассказать.
Обитатели глиняного холма — самые обыкновенные зверушки, птички и насекомые. Но это только на первый взгляд обыкновенные. На самом деле они не совсем обычные. Так уж сложилось, что с давних пор здесь селятся миролюбивые, любознательные и чуточку романтичные представители живого мира природы. Наверное, потому, что дед Филипп убеждённый вегетарианец и выращивает у себя на ферме одни лишь овощи и фрукты, обитатели глиняного холма никогда не едят друг друга и питаются исключительно растительной пищей.
Вот бы удивился случайный прохожий, если бы увидел, как мирно беседуют Синица и Гусеница. А чего, например, стоит невероятное зрелище сладко спящей Лягушки под надёжной охраной её верного друга Ужа! Одним словом, такого нигде не увидишь…
Уж кто-кто, а дед Филипп об этом знает наверняка, но молчит хитрец, лишь лукаво щурится и посмеивается.
В мирной жизни обитателей глиняного холма иногда происходят любопытные, а порой и весьма поучительные истории. Так уж случилось, что некоторые из них стали мне известны. Сейчас я их расскажу, а слушать меня или нет — это уже ваше дело…
История прожорливой гусеницы
или
Проблема похудения.
На обрывистом восточном склоне глиняного холма в зарослях шелковичного кустарника как раз наступило время обеда. Зашевелились, пробуждаясь от полуденной дрёмы, молодые гусеницы и отправились на поиски вчерашних листьев. Уже давно было заведено, что в качестве еды гусеницы использовали те листья шелковицы, которые выросли за прошлый день, а новые ещё клейкие молодые листочки не трогали. Поэтому кустарник всегда выглядел свежим и зелёным. К тому же в поисках вчерашних листьев гусеницам приходится много двигаться, а это для них очень полезно, чтобы не толстеть. Ведь каждому известно, что когда приходит время, гусеницы превращаются в куколок, из которых потом появляются хрупкие изящные бабочки-красавицы с радужными крылышками.
Вот и нынче — все гусеницы дружно отправились на обед. Лишь одна из них — толстая и ленивая осталась на старом месте, жадно поглядывая на аппетитный молодой листочек.
— Эй, Толстуха, — окликнула её соседка. — Поползли с нами!
— Вот ещё! Делать мне больше нечего… — отозвалась ленивая гусеница. — Мне и здесь хорошо!
— Как тебе не стыдно?! Ты же знаешь: мы обязаны двигаться, чтобы сохранить фигуру! — возмутилась подруга.
— А куда ж она денется, эта фигура?! — насмешливо фыркнула Толстуха. — Придёт время — появится и у меня. Мне похудеть ничего не стоит, раз — и готово по высшему классу! Я ещё так порхать буду, что все вокруг позавидуют!
— Глупая ты, Толстуха! — с сожалением покачала головой соседка. — Когда придёт время в бабочку превращаться, ты не то что порхать, даже взлететь не сможешь!
— Ладно, ладно… Это мы ещё посмотрим… — отмахнулась Толстуха, лениво зевнула и демонстративно повернулась на другой бок.
Её соседка сокрушенно вздохнула и, дергаясь и складываясь гармошкой, поспешила за подружками.
— Ползают тут разные… — раздражённо проворчала Толстуха. — Совсем уже замучили меня своими бестолковыми советами…
Гусеница нетерпеливо огляделась по сторонам и, никого поблизости не заметив, с жадностью отгрызла изрядный кусок сочного зелёного листа. Хрустя и причмокивая от удовольствия, она мечтательно зажмурила глазки, а когда снова открыла их, то едва не подавилась от испуга.
Прямо на неё с живым любопытством уставился огромный немигающий глаз. Это оказалась шустрая синичка Рипли.
Узнав её, Толстуха облегчённо перевела дух:
— Уф-ф… Как ты меня напугала, Рипли! Разве можно вот так неожиданно подкрадываться?! Я чуть, было, не умерла со страху!
Синица осуждающе покачала головой и, переступив с лапки на лапку, произнесла:
— Со страху ты не умрёшь, а вот от обжорства запросто можешь лопнуть, как мыльный пузырь!
Гусеница поморщилась, как от зубной боли, и недовольно пробормотала:
— Что это вы все ко мне пристали — не пойму?! Листочков вам жалко, что ли?
Внезапно Толстуха замерла на месте, вытаращив от изумления свои маленькие глазки, словно осенённая внезапной догадкой, а затем возмущенно затараторила:
— Как же это я сразу не догадалась?! Вот, оказывается, в чём дело! Просто вы все мне завидуете!
Рипли едва не свалилась с ветки от такого неожиданного и нелепого предположения.
— Да ты что, Толстуха, белены объелась или на солнце перегрелась?! Кто ж тебе завидует и в чём?
— Да! Да!! Да!!! — уверенно и упрямо заявила гусеница. — Вы завидуете тому, какое у меня гладенькое лоснящееся брюшко!
Толстуха перевернулась на спину и, выставив напоказ свой надутый, как воздушный шар, животик, принялась его любовно поглаживать короткими мохнатыми лапками.
— Глупая ты, Толстуха! — рассердилась синица. — Наступит время, и ты ещё об этом пожалеешь, да поздно будет!
Рипли взмахнула крыльями и улетела, возмущённо посвистывая.
— Ну, наконец-то советчики оставили меня в покое! — самодовольно объявила гусеница и с громким хрустом вгрызлась в молоденький листочек.
Через некоторое время от него не осталось и следа. Толстуха с сожалением покосилась на пустое место, где ещё совсем недавно зеленел листок, и принялась за следующий.
Когда вернулись остальные гусеницы, то дружно ахнули:
— Куда же подевались все листья, под которыми мы прятались от жарких солнечных лучей?
— Ничего страшного, — лениво отозвалась Толстуха. — Всё равно уже скоро вечер наступит, и солнышко спрячется на ночь. А утром новые листочки вырастут — ещё сочнее и вкуснее сегодняшних!
— Это ты их съела! — набросились на неё подруги. — Как тебе не стыдно, обжора ненасытная?!
— Ну, подумаешь, полакомилась листочком — другим… Что тут страшного? — огрызнулась Толстуха. — Не стоит и шум подымать! И вообще мне ваши упрёки и советы не нужны! Я буду самой первой красавицей, а уж то, что я умнее всех вас вместе взятых, так об этом и говорить не стоит!
Подруги обиделись на неё и решили с лентяйкой и обжорой больше не разговаривать.
С тех пор так и повелось: все гусеницы с утра расползались по окрестным веточкам в поисках вчерашних листьев, а Толстуха оставалась одна. Правда она не очень-то и жалела об этом. Ведь теперь её уже никто не трогал и не мешал вволю объедаться.
День проходил за днём. Постепенно гусеницы одна за другой начали прятаться в укромных местах и превращаться в куколок. Одна лишь Толстуха всё никак не могла остановиться. Она ела и ела дни напролёт, становясь все толще и ленивее, пока и вовсе не смогла двигаться.
Наконец наступил долгожданный день, когда бывшие подруги Толстухи выбрались из своих коконов и, расправив лёгкие крылья, весело запорхали над цветущим лугом, радуя глаз разнообразной яркой окраской.
— Ах, как красиво! — мечтательно вздохнула Толстуха. — Пожалуй, пора бы уже и мне превращаться.
И тут к своему ужасу она наконец-то заметила, что её гладенькое брюшко давно уже превратилось в огромное толстое брюхо, которое не сможет поместиться ни в один кокон. Толстухе стало ужасно стыдно. Ведь она так хвасталась, что будет порхать лучше и выше всех, а на самом деле стала похожа на разбухшую колоду.
С большим трудом потащила Толстуха свое толстое брюхо вниз по ветке и спряталась под корнями кустарника. Здесь в темноте и сырости, скрываясь от позора, она голодала, чтобы похудеть и лила горькие слезы.
— Ну почему я не слушалась советов?! Дура я дура! Вон подруги уже летают, а я сижу в темноте, как червяк… Бр-р-р!! Ну, ничего, я ещё первой красавицей буду!
Конечно, без любимых лакомых листочков Толстуха вскоре начала к своей радости худеть, через некоторое время покрылась коконом и приготовилась превращаться в прекрасную бабочку.
«Вот подруги удивятся, когда увидят меня во всей красе, вот позавидуют!» — с нетерпением мечтала Толстуха.
Прошла неделя.
Бабочки игриво кружили вокруг шелковичного кустарника, где они провели дни своей юности в облике гусениц. Внезапно из-под корней выпорхнула бледная рыжая бабочка с невзрачными крыльями, совершенно лишенными расцветки.
— Кто это? — замерли от неожиданности бабочки.
— А вот и я! А вот и я! — хвастливо заверещала Толстуха, резко и неуклюже дёргаясь из стороны в сторону. — Как я вам нравлюсь?
— Это же обжора Толстуха! — хором воскликнули бабочки и тут же запели дразнилку:
Толстуха — рыжуха
Пузатое брюхо!
Очень любит жевать,
Не умеет летать!
Ты ленивая сестрица —
Не хотим с тобой водиться!
Ох, как стыдно и обидно стало Толстухе! А деваться-то некуда — сама виновата: не слушала добрых советов, да ещё и зазналась вдобавок!
Присела она на веточку, сложила крылышки и заплакала.
Что тут делать? Пожалели бывшие подружки Толстуху. Собрались они в кружок, посовещались и решили её простить. Всё-таки мучилась, страдала и в конце концов похудела — для этого ведь тоже сила воли нужна!
— Ладно, так и быть — будем с тобой дружить, — сказали они. — Только больше не зазнавайся и не ленись!
С тех пор Толстуху не узнать. Она постоянно порхает вокруг шелковичного куста и объясняет молодым гусеницам, почему нельзя объедаться и лениться, и что из этого может выйти. Правда она так и осталась толстенькой и рыженькой невзрачной бабочкой, но зато теперь все её уважают, а особенно молодые гусеницы, и Толстуха по-своему счастлива.
